РУССКАЯ РОК-ПОЭЗИЯ

Кратко охарактеризовав "контркультурную почву", на которой возник рок на Западе, обратимся к источникам, освещающим проблему рок-культуры в СССР/России.

Если проследить процесс "врастания" рока в русскую почву, можно обнаружить любопытную закономерность: переход от копирования и калькирования англоязычных образцов к полноценным русским оригинальным сочинениям происходит параллельно с переходом от эпохи "оттепели" к эпохе "застоя". Поколение обретает голос именно тогда, когда всей мощью государственной машины оно обрекается на молчание.

Появление русского рока — такое же выражение социального протеста, как и появление этого социокультурного феномена в 60-е годы на Западе. Но поскольку протест и по временным рамкам, и по социальной почве имеет иные параметры, русский рок — явление самобытное, хотя и с интернациональными "корнями".

В контексте изучения русской рок-поэзии наиболее интересными объектами для анализа представляются тексты следующих авторов: Бориса Гребенщикова (группа "Аквариум"), Майка Науменко (группа "Зоопарк"), Андрея Макаревича (группа "Машина Времени"), Юрия Шевчука (группа "ДДТ"), Александра Башлачева.

Специфику бытования рок-культуры в СССР эксплицитно отражает манифест под названием "Канон" созданный в 1982 году. Авторами его считаются видный идеолог столичного хиппизма Аркадий Славоросов ("Гуру") и авангардный художник Сергей Шутов. Манифест неоднократно перепечатывался в рок-самиздате. "

Канон" весьма экспрессивно передает дух рок-культуры, пафос ее отрицания, вектор ее протеста, органично сочетая в тексте как "наднациональные", так и сугубо российские, советские ее черты. Позволим себе процитировать некоторые фрагменты этого примечательного манифеста:

"Рок — не искусство, не неискусство. Слово РОК здесь используется в своем наиболее общем значении — от музыки до манеры сплевывать сквозь зубы — как некоторая величина, определяющая единство стиля и видения, форма существования, частота вибрации.

Словечко РОК, в государстве не прижившееся толком, полуподпольное, идиотское и полуругательное, оказалось наиболее емким, чтобы вместить в себя глубокую бессмыслицу, истошный шепот улицы, сохранив набивший оскомину скандальный привкус конфронтации.