РУССКАЯ РОК-ПОЭЗИЯ

В песне Моррисона декларируется необходимость экзистенциального "действия без надежды на успех": "Попытаемся победить, попытаемся еще раз противостоять все вместе...", и это "действие без надежды на успех" служит, тем не менее, оптимистической антитезой первой строфе песни:

Пять к одному, детка,

Один из пяти.

Ты получишь свое, детка,

Я получу свое.

Попытаемся вынести это,

Если сможем.⁸⁹

Знаменательно, что ситуация, разыгрывающаяся в обеих песнях, лишена всякой историко-географической конкретики. Противостояние "мы — они", "носители контркультурного сознания versus общество, живущее по принципам конформизма" — это противостояние является универсальным для рок-культуры, где бы и когда бы она ни создавалась: в Америке конца 60-х или в Советском Союзе начала 80-х.

Отметим также гораздо более пессимистический настрой текста Гребенщикова по сравнению с текстом Моррисона. Моррисон начинает с фразы "никто из нас не выйдет отсюда живым", но потом появляются мотивы "прорыва", победы или хотя бы значимости попытки изменить ситуацию. У Гребенщикова, как уже отмечалось, данная фраза является структурообразующей и этот рефрен как бы сводит на нет все старания лирического героя противостоять неизбежному.

И. Смирнов говорит, что Гребенщиков пытался "создать русский эквивалент любимым песням из репертуара "Грейтфул Дэд", Моррисона, Марли — не так, как это делали эстрадники с ворованными мелодиями, а скорее... так, как Пушкин обошелся с "Памятником" Горация."⁹⁰ Такая точка зрения представляется соблазнительной, но несколько упрощенной. В серии "Памятников" Горация — Ломоносова — Державина — Пушкина доминирует скорее "память жанра", стремление поэта осознать свое место на шкале культурной традиции. Взаимодействие текстов Моррисона и Гребенщикова происходит по другим законам.

Главное здесь — пафос отрицания "неправильного мира", вообще характерный для контркультурного сознания. Диалог с предшественником (причем хронологически почти не дистанцированным) ведется "на равных", "наследуется" не просто жанр и философская проблематика, но прежде всего пафос универсального протеста, в рамках которого и Гребенщиков, и Моррисон оказываются вполне амбивалентными фигурами.