РУССКАЯ РОК-ПОЭЗИЯ
Петру передаются
атрибуты его двойника-противника — "И мудростью подобен змию Веселый
царь..."9
Сакральная роль памятника Петра отмечена и Даниилом
Андреевым, согласно концепции которого Медный всадник в Петербурге является
своеобразной "точкой пересечения" верхних и нижних миров, "инфра-" и "мета-Петербурга", причем Змей
выступает как символ необузданной, грозной стихии, способной поглотить своего
державного властителя10.
В стихотворении
Блока "Петр" (1904) "веселый царь" и Змей делят власть над
призрачным, миражным городом:
Сойдут глухие
вечера,
Змей расклубится
над домами,
В руке протянутой
Петра
Запляшет факельное
пламя..."
Особенность Петербурга в том, что он сначала
осмысляется как художественный текст вообще, это "город гениальных
декораций — для всего, что свершилось в нем и великого, и малого, и прекрасного,
и отвратительного он умел дать надлежащую оправу."12
Метафора "Петербург — книга" сопутствовала
всей истории апологии города, именно она определяет ряд устойчивых параллелей
стиха и архитектуры в поэзии XIX и XX веков. "В "Петербургский
текст" входят, занимая в нем важное место и произведения других искусств,
главным образом, конечно, памятник Фальконе, и иные скульптурные и
архитектурные памятники и ансамбли города."13
Среди параметров
Петербургского текста Топоров выделяет и особые ситуации: "Из
соотношения противопоставленных частей внутри природы и культуры и возникают
типично петербургские ситуации: с одной стороны, темно-призрачный хаос, в
котором ничего с определенностью не видно, кроме мороков и размытости,
предательского двоения, где сущее и не-сущее меняются местами, притворяются
одно другим, смешиваются, сливаются, поддразнивают наблюдателя (мираж,
сновидение, призрак, тень, двойник, отражения в зеркалах, "петербургская
чертовщина" и под.), с другой стороны, светло-призрачный космос как
идеальное единство природы и культуры,
 
|